28 октября 2004 года

Книга "Журналистские расследования: современные методы и техника"

Большинство качеств, которые нужны вам в работе, - наблюдательность, умение задавать вопросы, слушать и даже думать, могут быть еще более усовершенствованы. В этой главе предлагается несколько способов развития ваших детективных способностей.

Все детективы занимаются расследованием, но не все, кто занимается расследованием, являются детективами. Человек, ведущий расследование, должен построить цепочку важных для расследования фактов, которая приведет его к следующей цепочке фактов, и так - до успешного завершения расследования. Но если фактов нет, расследование рассыпается.

Тогда в игру вступает детектив - человек, способный нарисовать пейзаж, которого никогда ранее не видел, не выходя из темной комнаты. В этом разница между ремеслом и искусством.

Успех многих расследований, не исключая журналистских, зависит от того, что в конце концов находится некто, решивший выложить вам всю правду. Иногда ответ на задачу, решаемую расследованием, кроется в документах. Но все-таки обычно надо, чтобы кто-то "раскололся".

Ну, а если не расколется?

Или, предположим, начали говорить все, но ни один не представляет себе полную картину. Можно ли ее восстановить по обрывочным сведениям?

Секрет искусства детектива - это умение обнаружить множество фактов и, сопоставив их, прийти к выводу. Так, для постройки хижины нужно 180 бревен. 180 бревен, сваленные во дворе, так и останутся бревнами, пока не появится некто, кто хочет построить дом и знает, как должным образом сложить бревна.

Думать и делать выводы

Приходить к выводам - нелегкая задача для журналиста. Прежде всего нас этому почти не учили. Мы опрокидывали пирамиду на уроках репортажа, водружали ее на место, тренируясь на проблемных статьях, запоминали имена первопечатников и другие вехи истории журналистики, проявляли фотографии и разбирали по косточкам образцы печатной или электронной журналистики, чтобы доказать, как плохо средства массовой информации служат укреплению общества.

Фактически нас учили не делать выводы из собранной информации. Факты есть - и спасибо. Правила не поменялись и после прихода на настоящую работу. Нам снова говорят, причем строгим голосом, что, мол, факты есть - и спасибо, особенно если вы сумели втиснуть их в аккуратную колонку на 12 дюймов. А в последнее время - 8 дюймов.

По традиции, существующей поныне, обычно разрешается предлагать свою интерпретацию материала в двух областях - в спорте и политике. Комментарий в материалах на политические темы появился относительно недавно, когда до нас дошло, что политические трюки - та же спортивная игра, которую аудитория не поймет без комментария и анализа.

При такой системе оценок думать о том, что означают те или иные явления, это даже не роскошь. Это помеха в работе. Те, кто не смог отказаться от этой привычки, ушли на крупные оклады в другие отрасли или остались, чтобы постепенно перебраться в те отделы газеты, где мышление поощряется. Исходя из того, что в этой книге говорится о том, как думать, а не о том, как зарабатывать деньги, рассмотрим, что думают о главных качествах детектива журналисты (и не только журналисты), профессионально занимающиеся расследованием.

Начнем с опубликованной в 1952 году книги Уильяма Динстайна. Я уверен, что, когда он писал эту книгу, он имел в виду журналистов, так как к трем главным качествам детектива относит настойчивость, ум и честность. В понятие честности он включает то, что человек, занимающийся расследованием, должен "искренне стремиться прийти к выводам, основанным на фактах, …должен быть честным по отношению к себе и к людям". Еще одним необходимым качеством Динстайн называет знание людей - способность понять их мотивацию и искусство внушать к себе доверие. Наконец, Динстайн предупреждает, что даже обладание всеми этими качествами еще не гарантирует успех расследования. "Человек, проводящий расследование, должен полностью отдаваться работе, и если он предпочитает работать от и до, то может попрощаться с надеждой стать хорошим детективом".

Итак, мы знаем, что нам надо. Мы должны быть честными, много работать и тренировать атрофированную способность думать.

Но как и о чем думать?

Перечитав десятки книг о технике расследования и имея более чем десятилетний опыт журналистских расследований, могу свести ответ на этот вопрос к одному предложению. Нам нужно увидеть все деревья в лесу, затем лес как сосредоточение деревьев, а затем увидеть каждое отдельное дерево, чтобы вернуться к концепции леса. Не удивительно ли, что пособия по детективному делу издаются вовсе не Службой охраны лесов США?

Зато существуют прекрасные советы, предлагаемые специалистами и практиками. И все они сводятся к необходимости оттачивать уже доступное нам мастерство - больше читать, внимательнее глядеть и слушать, тщательнее собирать факты, совершенствовать их организацию и на всех этапах думать, думать, думать.

Читать, чтобы получить доказательства

Одну из лучших "расследовательских" книг написали представители исторической науки Джеймс Дэвидсон и Марк Литл, которые показали, как историки выходят за рамки привычных представлений, докапываясь до реально происходивших событий и объясняя их.

Попробуем заглянуть через плечо авторов и познакомиться с их методами, которым позавидовал бы любой журналист, занимающийся расследованиями. Возьмем один из основополагающих документов нашей страны - Декларацию независимости, о которой ничего нового не скажешь. Ан нет! На 25 с лишним страницах Дэвидсон и Литл показывают, как скептический и дотошный анализ документа и событий, предшествующих его подписанию, могут привести к новым толкованиям и заключениям.

• Несмотря на то, что День независимости отмечается 4 июля, это вовсе не тот день, когда колонисты провозгласили независимость от Англии. Независимость была провозглашена двумя днями раньше, 2 июля, и только к 4 июля Декларация была окончательно оформлена.
• Континентальный конгресс голосовал не за проект Декларации, выставленный для обозрения в здании Национального архива США. Он голосовал за предложение, выдвинутое еще 7 июня. Декларация независимости только зафиксировала причины, по которым колонии решили отделиться.
• Вспомните известную картину Джона Трамболла, на которой изображены все члены Континентального конгресса, собравшиеся для подписания Декларации. Этого никогда не было. Эти хитрые политики, вероятно, ни разу не собирались все вместе в одном помещении. В любом случае похоже на то, что Декларация была подписана не 4 июля, а 2 августа.
• Проект Декларации, предложенный Джефферсоном, подвергся существенному редактированию. Около четверти первоначального текста было выброшено и внесено 86 поправок, в том числе самим Джефферсоном.

Дэвидсон и Литл предлагают четыре "подхода к интерпретации" при работе с важными документами.

• Прочтите документ поверхностно, оценив его общее содержание. Как отмечают авторы, специалист в области истории дипломатии будет искать в документе совершенно другие детали, чем политолог, и оба могут пропустить что-то важное, так как рассматривали документ под углом своей специализации. Поэтому имеет смысл сделать шаг назад и подойти к документу с позиций равнодушного читателя. "Начав изучение документа с элементарного его прочтения, историк менее склонен будет выхватить из контекста какой-то пассаж, преувеличивая его важность в ущерб остальному тексту".
• В качестве одного из способов установления контекста можно поставить вопрос: что могло бы быть в документе, но на самом деле отсутствует? Например, в одном из ранних проектов Декларации Джефферсон ставил рабовладение в Америке в вину английскому королю. Этот абзац был исключен. Нет в документе выпадов и в адрес парламента Англии, который в конечном счете породил большинство проблем у колонистов. Вопрос "что отсутствует?" может способствовать проникновению в суть документа и характеры людей, которые писали, редактировали и ратифицировали его.
• Пониманию документа может способствовать воссоздание интеллектуальных миров и сил, навязывающих свою волю составителям документа.
• Документ может интерпретироваться в связи с тем, какие конкретные функции ему придавались. Для чего и в каких формулировках включены отдельные пункты Декларации? Анализ текста и изучение обстановки, в которой он создавался, помогает найти реальных адресатов отдельных частей документа. Так, в Декларации есть абзацы, адресованные французам ("сейчас нам можно помочь"), гражданам Англии ("мы по-прежнему любим вас, но ваше правительство вынуждает нас к этому"), законникам ("вот юридическое обоснование незаконной акции"), королю Англии ("если вы не думаете, что мы уходим, можете отсчитывать дни, как мы ушли") и т.п.

В общем и целом документ может содержать море информации, если мы будем основываться не только на его тексте. Журналистам, которые тужились, чтобы выудить материал из отчета генерального инспектора за полгода, этот совет вряд ли потребуется.

И, как указывают Дэвидсон и Литл в другой части книги, одних фактов недостаточно. Вам нужно установить и осмыслить связи между фактами. Интерпретация и анализ имеют решающее значение. (В этом отличие журналиста от регистратора.)

А теперь перейдем к другим аспектам искусства расследования.

Сохраняйте ясность мысли

Есть много книг о том, как думать быстрее, глубже, дольше, более творчески и прочее, но вам достаточно обратиться к изданной в 1951 году книге Рудольфа Флеша "Искусство ясного мышления".

Этот же автор создал "тест Флеша", на котором каждый писатель может проверить с помощью простой формулы, насколько его творения не доходят до умов читателей (результаты тестирования показывают, что это происходит всегда).

Книга, о которой идет речь, - небольшой, великолепный (хотя и немного беспорядочный) трактат на тему о ясном мышлении.

Флеш сторонится формальной логики, так же как и большинство из нас, окончивших колледж (но по мере сил продвигает булеву логику), и утверждает, что все сбои в логическом построении можно распознать с помощью двух формул: "ну и что?" или "конкретизируйте".

Приведу ниже пример использования этого метода для анализа отрывка из статьи, ставящей под вопрос определенные случаи применения Закона о справедливых нормах труда, запрещающего использовать труд детей до 16 лет, особенно поблизости от тяжелых машин. Автор статьи - печатник и издатель из небольшого городка, обвиненный в нарушении закона. Он жалуется, что его вынудили заменить детский труд на дорогое оборудование.

Для наглядности в нужных местах будут вставлены формулы Флеша.

"Недавно ко мне зашел человек с орлиным носом (ну и что?) и с пузатым портфелем (ну и что?). Он явился из Министерства труда, чтобы проверить…

Дверь в контору распахнулась, и с шумом ворвалась толпа детей и подростков в возрасте от девятнадцати до семи лет… Он спросил, кто это?

Я начал рассказывать ему… Группа школьников обычно забегает после занятий, и мы приглашаем пять или шесть (конкретизируйте количество, возраст и как часто это происходит) на участок фальцовки (конкретизируйте их заработок), где они могут выпить сидра с печеньем, послушать радио и поболтать (ну и что?) по два-три часа два раза в неделю (конкретизируйте).

"Это вроде частной молодежной программы, - объяснила моя жена (конкретизируйте, в чем она заключается). Если бы они не оставались у нас, они шатались бы по улицам и ввязывались во всякие неприятности (ну и что?). Здесь они могут подработать и хорошо проводят время (ну и что?)".

Не всегда представляется возможность заменить "Ну и что?" и "Конкретизируйте" на отсутствующие факты. Но в данном случае факты мне известны, и можно переписать эту статью, убрав все, не имеющее отношение к делу и вставив недостающие факты. Теперь статья выглядит так:

"Недавно ко мне зашел человек из Министерства труда, чтобы проверить…

Дверь в контору распахнулась, и с шумом ворвались 26 детей и подростков в возрасте от девятнадцати до семи лет. Он спросил, кто это?

Я начал рассказывать ему, что группа школьников обычно забегает после занятий, и мы регулярно нанимали десять мальчиков в возрасте до 16 лет для фальцовки газет. Одному из них было 11 лет, двум - 12, трем - 13 и четырем - 14. Их заработок составлял от 16 до 35 центов в час. Один четырнадцатилетний работал во вторую смену до 11-30, а еще один тринадцатилетний - до 11 ночи".

Возможно, сев за свою статью, вы захотите сохранить все прилагательные, с которыми боролся Флеш. Но все-таки чрезвычайно полезно ставить под вопрос каждое из них, когда мы пытаемся выяснить важные и второстепенные обстоятельства происшедшего.

Подмечайте детали

Почему полисмены и частные охранники так хорошо описывают приметы, а мы - нет? Может быть, они умнее?

Нет, просто они затратили время на овладение мастерством, которого нет у большинства журналистов.

Описывая подозреваемого, полицейский сообщает, что ростом он пять футов и два дюйма, шатен с голубыми глазами, весит около 110 фунтов, на нем синие джинсы и рубаха в красно-черную клетку, поношенные коричневые ботинки, а особые приметы… Вы так сможете?

Проведем тест. На листке бумаги опишите комнату, в которой находитесь, с такой степенью подробности, чтобы каждый, кто впервые попадет в нее, сразу же ее узнал бы. Но, описывая комнату, не глядите по сторонам.

Довольно жалкое получается описание, не так ли?

А теперь попробуйте описать, также не глядя, как выглядит важный для вас человек, в частности, в чем он сегодня одет.

Те же результаты? Но это легкие задания, поскольку речь идет о знакомых вам обстановке или личности.

Наблюдательность - это благоприобретенная способность, вроде чтения или езды на велосипеде, и ее надо развивать, практикуясь, ошибаясь, снова практикуясь, анализируя ошибки, практикуясь, практикуясь, практикуясь.

Когда к вашему рабочему месту подойдет коллега похвастаться своей последней статьей, отвлекитесь от компьютера и хорошо рассмотрите его. Когда он отойдет, смущенный пристальным вниманием, опишите его на дисплее компьютера, а затем сравните ваше описание с оригиналом.

Делайте это по меньшей мере раз в день, и ваши описания будут становиться все лучше. А люди перестанут отвлекать вас от работы.

Более того, важно думать о том, что находится перед вашими глазами. Как указывают Флеш и другие авторы, ключом к решению задач является обнаружение и использование очевидных зацепок, которые находятся на виду и считаются общеизвестными. Но чтобы найти эти зацепки, надо увидеть их там, куда смотрят все, не замечая их.

Флеш предлагает читателям такую задачу. На вашем письменном столе три картонных коробочки - с маленькими именинными свечками, кнопками и спичками. Кроме того на столе находятся газетные вырезки, скрепки, карандаши и прочие мелочи. Ваша задача - разместить на двери три свечки рядышком на уровне глаз. "Ответ очень прост, если вы его знаете, - пишет Флеш. - Освободите коробочки и прикрепите их кнопками к двери. Теперь на эти платформы можно поставить свечки на уровне глаз".

Флеш подсказывает два способа действия: посмотрите на то, что с первого взгляда не кажется имеющим отношение к ситуации; найдите какую-либо вроде бы неподходящую модель.

Улучшайте память

Возможно, нечто подобное случалось и с вами. В сопровождении двух коллег вы приходите к начальству, чтобы представить совместный скромный труд - серию статей на 450 дюймов газетной колонки.

Редактор терпеливо втолковывает вам, что "Война и мир" издавалась как книга, а не серия газетных статей, а ваш материал следует урезать на две трети, если не больше. Затем минут на 40 следуют советы, что и как сокращать.

После совещания вы с соавторами собираетесь за чашкой кофе, чтобы поворчать по поводу принятого решения и распределить между собой работу. Вскоре выясняется, что авторский коллектив не может прийти к согласию о том, что было сказано, особенно если это касается сокращения лично вашего текста.

Избирательное и неточное запоминание случается все время и, возможно, является причиной большинства разногласий на работе и дома.

Как и наблюдательность, умение слушать и слышать - это искусство, а слышать не то, что говорится - свойственно нам всем.

Конечно, конец спорам может положить магнитофон. Его можно использовать также для тренировок памяти.

После того, как вы провели и записали интервью, возвратитесь в редакцию и попытайтесь воспроизвести его, не включая записи и не заглядывая в блокнот. Попытайтесь даже привести запомнившиеся вам цитаты дословно. А теперь сравните ваш текст с магнитной записью.

Несколько таких тренировок - и вы поразитесь, насколько улучшилась ваша память.

Для журналиста процесс интервьюирования состоит не только в выслушивании собеседника, точной записи и воспроизведении сказанного. Интервью - это направляемая беседа, а направляете ее вы. Магнитофонная пленка поможет вам проверить, насколько вы справились со своей ролью и наилучшим образом использовали общение с собеседником.

Прерывали ли его, когда и так все шло хорошо? Смогли ли отличить реакцию на вопрос от ответа? Переходили ли к следующей теме, когда продолжение первоначальной могло пролить свет на интересующий вас вопрос?

Это упражнение можно проделать с помощью коллеги-журналиста.

Направляясь на интервью, прихватите с собой хорошего друга, у которого нет оснований кривить перед вами душой. Пусть он тоже задаст пару вопросов. Но главная его задача - следить за тем, как вы проводите интервью, и делать заметки. По возвращении в редакцию обсудите достоинства и недостатки.

Думайте крупномасштабно

Идея проблемной статьи приходит в голову, когда вы - самостоятельно или вместе с коллегами - пробираетесь к решению задачи. Многие нашумевшие материалы были порождены простыми, но важными вопросами, но мой самый любимый пример - это расследование, которое провел Дэвид Бернхэм из "Нью-Йорк Таймс".

В 1976 году он задал вроде бы простой вопрос, а в результате появилась статья, затрагивающая огромную проблему.

Одним из главных аргументов противников развития АЭС была вероятность хищения ядерного топлива террористами в целях шантажа или, еще хуже, производства ядерной бомбы. Представители правительства отрицали возможность хищения.

Бернхэма заинтересовал вопрос, а были ли в действительности случаи пропажи ядерного материала? Он позвонил в Комиссию по атомной энергии (предшественница Агентства ядерного регулирования) и задал вопрос. В ответ он получил: "Не ваше дело".

Но Бернхэм не сдался и направил официальный запрос в соответствии с Законом о свободе доступа к информации, чем положил начало долгому процессу, включившему повторные запросы, возмущенные звонки, давление на Комиссию и апелляции. Его настойчивость увенчалась успехом.

При том, что Бернхэм предполагал, что пропавшее ядерное топливо исчисляется унциями, он был поражен действительными масштабами потерь. Они исчислялись даже не фунтами, а тоннами.

Думайте перспективно

Наиболее частый рефрен в американских газетах - сделаем газету удобной для читателя. Под этим редакторы обычно подразумевают, что статьи на 20 дюймов газетного столбца надо сократить вдвое. Статьи не должны переноситься с одной полосы на другую, в общем - всем правит краткость.

Но давайте вспомним 1992 год. Барлетт и Стил опубликовали в газете "Филадельфия инквайрер" серию длиннющих статей под общим заглавием "Америка: что пошло не так?" Тираж газеты подскочил на 10 000 экземпляров, авторы получили более 200 000 писем. О чем были статьи? О политике налогообложения в США. Этот пример раз и навсегда перечеркивает утверждения, что читатель не приемлет глубокие и обширные материалы. Очень даже приемлет. Но надо выбирать тему, которая затрагивает жизнь людей, и подать ее так, чтобы она приковала к себе внимание.

Газеты существуют для читателей. Объем статьи не является главным мерилом ее читаемости. Важно о чем и как она написана.

Журналисты, работающие в условиях, где все определяется размерами, живут в атмосфере, закрывающей простор мысли. Редакторам, придерживающимся подобных взглядов, следовало бы по здравом размышлении отказаться от электронных ножниц, чтобы их журналисты снова начали думать.

Проведем лабораторные занятия, используя рекламные объявления, для тренировки в критическом мышлении, позволяющем распознавать обман. Рассмотрим два примера.

• Я пил пиво на всей планете - в гостях, барах, ресторанах, практически везде, где предлагали. Часто это были сорта, наиболее рекламируемые по телевидению. Но ни разу потребление пива не сделало меня красивым и сексуальным в собственных глазах и в глазах окружающих вопреки обещаниям телевизионной рекламы. И сколько бы раз я ни заказывал "Будвайзер", это не привлекло внимания ко мне красивой девушки, на что недвусмысленно намекала реклама. Должен признаться, что когда принятая норма значительно возрастала, почти до границ общественного приличия, я замечал, что окружающие становились красивее и интереснее, но не до такой степени, как это показывает телевизионная реклама.

Реклама пива - визуальная гипотеза, логически противоречащая установленным фактам.

• Если я купил пару кроссовок "Эйр Джордан", я все равно не смогу без риска членовредительства повторить на баскетбольной площадке то, что без усилий делал Майкл Джордан, хотя я с детства играю в баскетбол.

Я могу от рассвета до заката жевать мятные таблетки от дурного запаха изо рта, носить костюмы самых известных фирм, нижнее белье от "Фрут оф зе Лум", но от этого моя популярность в любой редакции не станет больше, если я заявлюсь туда без пропуска. Меня просто проводят к выходу как незваного гостя. Но разве к этому вас мысленно готовят, отбирая ваши денежки в торговом центре?

Журналисту надо использовать каждый удобный момент, чтобы тренировать те качества, о которых говорилось в этой главе, - наблюдательность, память, ясное мышление. Мы не можем позволить себе упускать возможности совершенствования квалификации, которые предоставляются нам ежедневно и даже ежечасно.

Построение гипотезы

Подготовка лучших аналитических статей мало чем отличается от работы ученого. Строится гипотеза, просматриваются базы данных в целях обнаружения опубликованных материалов, проводятся интервью, изучаются источники, сравниваются положительные и отрицательные стороны гипотезы, вырабатываются и публикуются выводы, подтверждаемые доказательствами.

Я сказал все это для того, чтобы подчеркнуть два момента:

1. Это пока что лучший метод, чтобы определить "что случилось?".

2. Аналитическая статья начинается и кончается точкой зрения. Иначе говоря, журналистское расследование начинается с посылки, гипотезы, идеи или намека, что что-то неладно и должно быть проверено. Мы можем дурить только себя, а не читателей и, естественно, не адвокатов истцов, когда говорим, что не имеем собственной точки зрения или - еще хуже - что наши статьи вроде бы нейтральны. Конечно, они не нейтральны и не должны быть такими. Мы исходим из идеи расследования. Мы сообщили о своих заключениях и потрудились над тем, чтобы дать им объяснения. Это хорошая научная работа и хорошая журналистская работа. Ее не надо стесняться.

Когда редакторы заявляют общественности, что их газеты не сообщают ничего, кроме фактов, они не оправдывают ожиданий даже в короткой заметке о заседании библиотечного совета, которая может оказаться перегруженной личными позициями репортера, так называемыми "мнениями". Так, репортаж не соответствует по объему длительности заседания, цитаты не воспроизводят выступления полностью, значение встречи, подчеркнутое в начале заметки, может не совпадать с мнением ее участников. Каждая корреспонденция проходит через процесс дистилляции и пропускается через ценностные суждения присутствующего при событии репортера.

Это не значит, что мы не должны быть правы в аналитических статьях. Мы должны быть правы в освещении фактов и прилагать равные усилия к освещению противоположных точек зрения.

Проверка гипотез

Проверка гипотезы осуществляется в три этапа - умственной гимнастикой на рабочем месте, сопоставлением с мнениями людей на улице и изучением документов, которые либо подтверждают гипотезу, либо опровергают ее.

Все это требует попросту тяжелой работы, чтобы установить имеющиеся основания верить или не верить сказанному. Это длительная часть расследования, сократить которую мы можем только на свой страх и риск.

Искать сомневающихся

Два отличных способа проверить в редакции, насколько ценны наши изыскания, это устный и письменный обмен мнениями.

Среди авторов аналитических статей (особенно - новичков) существует тенденция избегать разговоров о выводах, к которым они пришли, почти до полного окончания работы над статьей. Это ошибка. Полезнее было бы регулярно обсуждать ваши выводы с редактором или коллегами по вашему выбору, что может помочь по-новому взглянуть на проблему, избежать ошибок и пропусков.

Нашей журналистике всегда помогала конфронтация с интеллигентным скептицизмом и даже явным, сердитым и односторонним негативизмом. Всегда полезно знать отрицательную реакцию до того, как материал опубликован, а не после его выхода в свет. Еще лучше, если вы успеете внести нужные поправки до опубликования.

Начинайте писать раньше

Еще одна распространенная ошибка состоит в том, что автор затягивает написание статьи до тех пор, пока, по его мнению, расследование подходит к концу. Именно в процессе написания часто обнаруживаются отсутствующие звенья. К тому же суть журналистики состоит в том, чтобы передавать мысли словами, и оттягивать этот процесс неправильно.

Кроме того, ранние наброски помогают определить, насколько читатель разделяет ваши взгляды на важность проблемы и насколько его удовлетворяет характер изложения.

Как делать выводы

По существу журналистика строится на посылке: "Нас там не было, и мы ничего не видели. Значит, мы должны сложить картину по кускам".

Слишком часто мы предлагаем в наших статьях якобы единственный вариант истины. Но мы должны работать на таком уровне, чтобы любой профессиональный следователь, имеющий доступ к тем же документам и источникам, что и мы, обнаружил бы то же, что и мы, убедился, что ничего не было пропущено, и пришел бы к тем же выводам, что и мы.

Но выводы не всегда бесспорны.

Иногда одни и те же факты могут привести к взаимоисключающим выводам, и хорошие журналисты признают за ними право на существование и разъясняют читателю, что их можно активно поддерживать или не принимать во внимание.

Иногда бывает полезным сообщить читателю, к каким выводам вы не смогли прийти. Приведу пример из расследования, проведенного газетой "Стар-Трибьюн", за которое Лу Килзер и Крис Айсон получили в 1990 году Пулитцеровскую премию.

В заключительной статье серии "Культура поджогов", помещенной на первой полосе, говорилось:

"В Сент-Поле процветает авантюра, приносящая многомиллионные доходы за счет поджогов и подозрительных пожаров при содействии руководителей пожарной службы. При этом по большей части обогатились два человека, связанные с начальником пожарной службы города Стивом Конроем.

В течение года газета "Стар-Трибьюн" проводила расследование, которое показало, что Конрой внес свою лепту в обстановку, способствующую распространению поджогов. Он закрывал глаза на поверхностные расследования причин возгораний и разрешал пожарным подрабатывать в фирме, которая поддерживала страховые иски подозреваемых в поджоге.

Кроме того два осужденных поджигателя имели связи с Конроем и его братом.

"Я нигде не видел столько нарушений, как в пожарной службе Сент-Пола", - говорит Элден Бо, специалист по расследованиям причин пожаров, нанятый газетой. Пожары в Сент-Поле приняли такие масштабы, что Конрой, его брат и 15 друзей и сотрудников за последние 25 лет перенесли 51 пожар. Причиной примерно половины из них были поджоги, хотя конкретные поджигатели не были найдены. В 24% случаев причина пожаров установлена не была.

Миллионы долларов в качестве возмещения ущерба были выплачены двум компаниям. Первая из них - "Паблик Аджастерс, Инк." финансировалась Конроем, предоставившим ей ряд кредитов в 1960-е годы незадолго до того, как он стал начальником пожарной охраны. Эта фирма помогает жертвам пожара получить максимальное возмещение ущерба от страховых компаний. Используя пробивные способности и личные связи своего руководителя У. Уэлана, фирма заняла в этом деле почти монопольное положение в городе. Два сотрудника фирмы, которых принял на службу Уэлан, обвиненные в заговоре с целью поджога, только за один последний год представляли интересы семерых погорельцев, которые, как выяснилось, сами подожгли свое имущество.

Вторую фирму - "Конрой Констракшн Ко" возглавляет брат главного пожарника Пэт. Эта почти незаметная фирма в 1980-е годы получила от страховых компаний более миллиона долларов с помощью того же Уэлана.

Конрой утверждает, что не имеет финансовых интересов в упомянутых компаниях, с чем соглашаются их руководители.

Из более чем 100 пожаров за последние шесть лет, в которых, по сведениям "Стар-Трибьюн", замешаны Уэлан и Пэт Конрой, 32% вызваны поджогами и еще 25% - подозрительными или неопределенными причинами. Реальных поджигателей находили редко.

Одним из факторов, способствующих процветанию страховой авантюры, была сама пожарная служба. Несколько пожарных чинов Сент-Пола, в том числе три начальника районных пожарных служб, работали у Уэлана, иногда защищая интересы людей, которых их собственная служба подозревала в поджоге".

На той же первой полосе помещена рамка с отсылкой к статье, напечатанной на внутренних страницах: "Конрой отвечает: Стив Конрой утверждает, что не имеет никакого отношения к предприятию, процветающему за счет поджогов и подозрительных возгораний. Он защищает свою пожарную службу, считая, что она проводит лучшие в стране расследования причин пожаров. Его брат Пэт обвиняет "Стар-Трибьюн" в том, что газета пытается создать сенсацию на пустом месте. Друг главного пожарника Уильям Уэлан говорит, что стал поверенным в делах благодаря тяжелому труду, а не по блату, и что его контора никогда не представляла интересы поджигателей сознательно".

В том же номере газета поместила статью с опровержениями, объемом более колонки.

Проявляйте смелость

И, наконец, еще одна составляющая - смелость.

Надо быть достаточно смелым, чтобы видеть истинное положение дел в то время, как многие силы заинтересованы в том, чтобы вы и все остальные видели вещи в другом свете. Надо быть достаточно смелым, чтобы повернуть свое журналистское мастерство и технические приемы к нормам, описанным в этой главе. И надо быть достаточно смелым, чтобы опубликовать полученные результаты.

На конференции 1991 года по компьютерным технологиям в журналистике в Университете Индианы один из редакторов газеты "Лос-Анджелес Таймс" рассказывал о своей работе над серией статей, посвященных финансированию избирательной кампании. После перечисления проблем, с которыми пришлось столкнуться в федеральной базе данных - засоренность, неполные данные, временные рамки и прочее, - он перешел к "проблеме пасквиля".

"Один из моих друзей видел свою роль редактора в том, чтобы работать с юристами, и думал, что они должны защищать его в суде. Эти времена прошли. Там, где я работаю, задача юристов - не допустить нас до суда. Юристы у нас построчно просматривают материал перед сдачей в печать, чтобы предохранить нас от исков людей, которых мы собираемся обвинить в нарушении закона о выборах в то время, как федеральное правительство этого не сделало".

В чем он ошибается? Во многом.

Во-первых, единственный гарантированный способ избежать судебного преследования - вовсе не публиковать материал, поскольку в США каждый может подать в суд на каждого за что угодно.

Лучшие юристы, обслуживающие средства массовой информации, могут говорить только о шансах - шансах на то, что за этот абзац вас не привлекут к суду, шансах на то, выиграете ли вы дело или проиграете. Только и всего. Они не могут предохранить вас от судебного иска, разве только за счет редакторских ножниц.

Пусть юристы дают советы, относящиеся к правовым аспектам вашей статьи. Всегда помните, что и у юристов есть недостатки.

Например, юристов не учат принципу справедливости. Закон стоит на стороне силы, и тот, кто ею обладает, обычно одерживает верх. А что касается юристов, они выигрывают независимо от того, выиграли ли вы или проиграли.

Портрет юриста, сидящего за клавиатурой компьютера и правящего вашу статью, это "современный апокалипсис" в журналистике. Если уж эта система должна работать, то только так, чтобы юристы давали рекомендации, а журналисты принимали решения с профессиональной точки зрения.

В современной Америке журналистские расследования надо показывать юристам. Это стало почти стандартной процедурой предохранения от обвинения в пасквиле, пренебрегая которой вы поступаете неосторожно. Но нельзя воспринимать юристов как гарантию от обвинений в пасквиле. Такого не бывает.

Джеймс БАРНЕТТ
(цитируется по учебно-методическим материалам ФБР)

Интервью в ходе журналистского расследования

Мы считаем, что проведение интервью - вторая натура журналиста. Мы говорим с людьми и задаем вопросы о них, о других, о том, что они знают и что они думают. Мы внимательно выслушиваем их, и если их идеи или высказывания нам по нутру, используем их в своих репортажах.

Но для журналистов, занимающихся расследованиями, которые систематически докапываются до вещей, которые власти и сильные мира сего хотели бы скрыть, техника интервью предъявляет более строгие требования.

Между обычным интервью, часто встречающимся в повседневной практике, и интервью, проводимым в ходе журналистского расследования, есть существенная разница. Люди, с которыми вам нужно побеседовать в процессе расследования, часто предпочитают отмолчаться.

Если в обычном интервью журналист имеет дело с собеседниками, которые охотно и открыто говорят, не опасаясь возмездия, в случае журналистского расследования ставки слишком высоки. Темой расследования могут быть злоупотребления, должностные преступления и прочие правонарушения, то есть нечто укрываемое от общественности. И у интервьюируемого, который может знать какие-то подробности, есть множество причин не откровенничать с журналистом. Как правило, он чем-то рискует, а это вызывает страх перед журналистом, задающим неприятные вопросы, и страх перед последствиями появления интервью в печати.

И на самом деле эти страхи небезосновательны. Человек, подавший сигнал о правонарушениях в государственном ведомстве или частной компании, может быть уволен. Такая же кара грозит чиновнику среднего уровня, способствовавшему утечке неприятных для организации документов. В более серьезных случаях, когда расследование связано с деятельностью мафиозных структур, проговорившийся рискует жизнью или по меньшей мере думает, что рискует жизнью.

Это вполне объяснимое нежелание говорить - одно из главных препятствий в проведении расследования, которое журналисту приходится преодолевать.

Фактор страха характерен для людей, попавших в сферу вашего расследования. В политической и бюрократической среде быстро расползаются слухи о журналистах, которые что-то вынюхивают, снимают копии с документов, расспрашивают людей. И те, о ком говорят, быстро узнают об этом. Более того, если совесть у них нечиста, они скорей всего хорошо представляют существо ваших разысканий.

Легко понять, почему они встревожены, враждебны и напуганы. Результаты вашего расследования могут отразиться на их репутации и дальнейшей жизни.

Интервью в процессе расследования могут принимать различные формы. Одни длятся несколько минут, другие - несколько часов. Одни планируются и готовятся за несколько дней, другие - экспромтом, если этого требуют обстоятельства.

Обычно интервью такого рода подразделяются на две категории: первая - в целях получения информации, вторая - для выяснения позиции лиц, являющихся объектом расследования.

В первом случае собеседником журналиста является некто, располагающий нужными для расследования сведениями в силу своего положения или связей. Полученная информация используется для подтверждения или опровержения рабочей гипотезы.

Твердых правил проведения таких интервью не существует - их определяет для себя сам журналист. Проведение интервью - это искусство, а не наука, и некоторые журналисты владеют этим искусством лучше других.

Хотя каждый журналист, проводящий расследование, использует собственные приемы, большинство сходятся на том, что наиболее важным элементом интервью является подготовка к нему.

Информационное интервью

На первый взгляд, термин информационное интервью - явная тавтология. Ведь интервью для того и проводится, чтобы получить информацию.

Но в данном случае это умышленная тавтология, чтобы выделить этот особый вид интервью в процессе журналистского расследования.

В общих чертах информационное интервью мало чем отличается от обычного - так же журналист усаживается с собеседником или звонит ему по телефону и задает вопросы.

Но есть важные различия.

Журналистские расследования по определению имеют чувствительный характер и часто подвергают интервьюируемых определенному риску. Вполне понятно, что человек, знающий о злоупотреблениях в верхних эшелонах власти, не испытывает охоты делиться своими познаниями с журналистом. Некоторые готовы говорить открыто, другие, опасаясь возмездия, ищут защиты. Правила проведения интервью с последними надо установить для себя заранее.

Будет ли это интервью "не для печати"? Если так, что это значит конкретно? Можно ли использовать информацию, не называя источника? Или же данные сообщаются журналисту для сведения без права упоминания? Что если те же данные просочатся в другом месте? Можно ли их использовать после этого?

Прежде чем ответить на все эти вопросы, надо свериться с принципами, принятыми в вашей газете. Поговорите с редактором. Некоторым опытным журналистам предоставляется право самим принимать подобные решения. Но это темная зона. Будьте осторожны.

Какого рода информацией владеют причастные к делу люди? Являются ли они непосредственными свидетелями факта или знают о нем понаслышке? Имеются ли у них документы или доступ к документам? Насколько они склонны предоставить документы журналисту? Если у них нет такой возможности, могут ли они назвать эти документы и указать, где они находятся?

По моим наблюдениям, обычно свидетели более склонны разговаривать, когда их спрашивают о документах и их значении. Такой подход имеет дополнительное преимущество: если выводы подтверждаются документами, можно обойтись без показаний живых свидетелей, названных или неназванных. Это может устроить человека, который владеет важными фактами, но не хотел бы, чтобы его имя было связано с расследованием.

В большинстве случаев решение о том, позволить ли свидетелям говорить "не для прессы", зависит от степени их причастности к расследуемой проблеме. Если они центральные фигуры и их действия подлежат разоблачению, интервью с ними следует отложить напоследок.

Лучшими кандидатами на анонимное интервью являются второстепенные персонажи, которые что-то знают, но не несут ответственности за расследуемые правонарушения. В любом случае вы не станете строить ваш материал вокруг них.

Проводя интервью с такими людьми, я лично пытаюсь проникнуть в суть дела, найти советы и подсказки, где и что искать. Иногда вам нужен кто-то, кто может разъяснить значение того или иного факта. Такого рода собеседники обычно нервничают вначале, но потом расследование их захватывает, и они оказывают чрезвычайно ценную помощь. Иногда они даже отказываются от анонимности и готовы подтвердить свои свидетельства официально.

Надо готовиться

Прежде чем журналист приступает в ходе расследования к беседам с людьми, он должен хорошо ориентироваться в предмете расследования.

Как правило, это не представляет особых сложностей. Вы просмотрели электронные базы данных. Вы познакомились с документами и составили хронологию основных событий. Таким образом, вы выстроили в уме картину того, что и когда случилось.

Вы изучили также применимые к данному делу законы и другие нормативные документы, регулирующие функционирование системы. Этим вы установили сбои в системе.

Когда я просматриваю документы или протоколы судебного разбирательства, я ищу фамилии людей на периферии, которые могут что-то знать о случившемся. Особенно, если это враги или жертвы. Их я интервьюирую в первую очередь. Иногда с ними трудно установить контакт, но я пытаюсь отсеять тех, кто по моему разумению может разболтать о предмете расследования.

С началом интервью приходит озарение, подсказывающее правильные вопросы.

Мэри Харгроув, редактор отдела аналитической журналистики в "Талса Трибьюн", обычно начинает интервью одновременно с тем, как она и ее коллеги ознакомятся с документальными свидетельствами, считая, что люди могут вывести на нужные документы.

Я изучаю…

Проведя информационное интервью, не спешите оповещать всех, что работаете над статьей. Следите за своими словами, когда говорите о цели интервью. Вместо того чтобы сказать: "Я пишу статью о…" - и, действительно, статья может не реализоваться, если расследование потерпит неудачу, я всегда предпочитаю не вызывающее испуга слово "изучаю".

Кроме того, я прошу собеседников "подтвердить" данные, полученные из другого источника. Люди более склонны говорить, если считают, что другие тоже обсуждают затронутую проблему.

Имеются веские причины для того, чтобы на ранних стадиях расследования пользоваться в беседах выражениями, не вызывающими у собеседника тревоги. Во-первых, это развязывает им языки. Во-вторых, малейший запах скандала, который можно почувствовать в ваших вопросах, чреват распространением слухов о ведущемся расследовании. В этом случае вполне возможно, что слухи докатятся до объекта вашего расследования. К этому времени ваши вопросы, передаваемые из уст в уста, настолько преобразятся, что совпадения могут произойти только случайно.

Олив Толли, корреспондентка газеты "Даллас Морнинг Ньюс", предпочитает в начале каждого интервью в ходе расследования сообщать собеседникам тему статьи в одних и тех же выражениях. Таким образом удается избежать кривотолков о целях расследования.

Проверка ответов

Планируя порядок вопросов, поставьте несколько ловушек, чтобы убедиться, что собеседник говорит правду или хотя бы знает правду.

Так поступила Олив Толли, интервьюируя чиновников Управления тюрем США в ходе подготовки статьи о плохой медицинской помощи в тюремных больницах. Получив сведения о том, что в центральной больнице Управления тюрем в Спрингфилде (штат Иллинойс) сердечно-сосудистые операции проводит врач, не получивший соответствующей подготовки, она заготовила цепочку вопросов, в которой один вопрос вытекал из другого.

"Например, я спрашивала о квалификации врачей и по существу меня заверяли, что каждый врач должен иметь подготовку в соответствии со своей специализацией, - рассказывает Толли. - Тогда как же получается, что доктор Свансон проводит сердечно-сосудистые операции, когда его этому не учили? Вот они и попались! Один из медицинских начальников начал плести чушь, что Свансону поверили на слово, не заглянув в диплом…"

Подтвердив, что взяли на работу врача без проверки документов, чиновники Управления тюрем помогли установить существенный факт. "Я предчувствовала такой ответ, - говорит Толли. - Мне врали. И это укрепило мою уверенность, что в Управлении тюрем устроились недостаточно квалифицированные врачи".

Случается, что ваши собеседники дают вам "правдивую" версию случившегося, руководствуясь своим восприятием, но на самом деле они ошибаются.

В информационных интервью важно задавать вопросы так, чтобы проверить правдивость ответов, а не правдивость интервьюируемых.

Был ли ваш собеседник очевидцем события или знает о нем с чужих слов? Если это сведения из вторых рук, что именно слышал или видел собеседник? Существуют ли документы, подтверждающие его слова? Если да, где и как их достать?

Обычно ваши собеседники сообщают вам те или иные сведения, поскольку придают важное значение опубликованию статьи. Но если они не первичные свидетели, их информации для этого недостаточно - нужно выйти на более надежный источник. Часто вам удается объяснить это людям, которых вы интервьюируете, и заручиться их поддержкой для подтверждения данных.

Помогут, например, такие вопросы: Кто был в комнате, когда это случилось? Как вы думаете, станут ли они говорить? Кто из них? Как к ним подступиться? Не могли бы вы помочь в этом?

Примерно такие же вопросы могут помочь выйти на нужные документальные свидетельства.

О ваших манерах

От манер и тона журналиста зависит успех или провал интервью. Бывают случаи, когда интервьюер должен быть твердым, даже жестким. Но журналист, который с самого начала настраивается на такой тон, рискует закончить интервью там, где он его начал.

Смысл интервью в том, чтобы побудить человека заговорить, открыться, предоставить вам информацию. Журналисты, поднаторевшие в расследованиях, расскажут вам, что для достижения этой цели лучше всего быть вежливым, обходительным, показывать хорошие манеры.

Как говорит Олив Толли, "мне не понравилось бы, если б кто-то устроил мне засаду, чтобы задать несколько вопросов, если бы кто-то будил меня для этого среди ночи или являлся без приглашения в дом, пугая детей и домочадцев. Я уверена, что с людьми можно поладить, если мы обращаемся с ними так, как хотели бы, чтобы обращались с нами. Это правило действует в 99% случаев".

Оставайтесь самим собой. Не пытайтесь что-то изобразить из себя. Проводя интервью в ходе расследования, вы должны внушить к себе доверие. Лучшее средство для этого - быть честным в отношении себя и целей интервью.

Это особенно относится к интервью с людьми, находящимися на периферии темы расследования, - служащими и бывшими служащими, которые знакомы с тем, как велась работа и почему она велась подобным образом. Представляя вам информацию, они часто идут на риск и вряд ли станут откровенничать, если не убеждены, что журналисту можно доверять.

Толли считает, что искусство интервью и разработка источников имеют много общего. "Вам надо убедить интервьюируемых, что ваши мотивы благородны, что у вас самые лучшие намерения, что вы хотите открыть правду, а не просто наскоро состряпать грязный компромат.

Если это возможно, я сразу стараюсь перейти к обращению по имени, потому что так чувствуешь себя свободнее, и это чувство передается собеседнику. Интервью носит менее напряженный характер, когда обе стороны обращаются друг к другу по именам. Но иногда такая неофициальность неуместна. Это должны решить вы сами".

На первом этапе ваши вопросы должны быть простыми, без подтекста, они не должны отражать ваше собственное мнение или носить угрожающий характер. Прощупайте своего собеседника. Узнайте, откуда он, насколько готов к сотрудничеству и что может предложить.

Такой подход имеет важное значение в информационных интервью, когда вы имеете дело с человеком, который, возможно, много знает, но еще не решил, чем можно с вами поделиться.

"В информационных интервью, - говорит Мэри Харгроув, - я стараюсь расслабить собеседника, задаю вопросы, на которые легко ответить, порой самые элементарные".

Она считает, что первоначальную напряженность можно снять откровенным разговором с интервьюируемым. "Вы чувствуете себя неловко со мной? Это из-за меня? Может быть, у вас были какие-то неприятности из-за газет? Или вы с женой поругались? Я могу вам чем-нибудь помочь, чтобы вам стало спокойнее? Может быть, у вас какие-то проблемы с нашим интервью, о которых я не знаю?"

Ответы могут быть самые разные.

"Вы здесь не при чем". "С женой поссорился", или "Мама очень больна", или "Журналистов терпеть не могу" и т.д. и т.п.

Выяснив и по возможности устранив причины напряженности, вы расчищаете дорогу к более результативному интервью.

Страховка от обвинений

Журналистское расследование - рискованное предприятие. Над вами постоянно витает тень судебного преследования - за пасквиль или клевету, за вторжение в частную жизнь.

Однако юристы многих газет считают, что журналистские расследования вызывают на себя меньше исков, чем обыденные репортажи, поспешно написанные к установленному жесткому сроку.

Дело в том, что журналистское расследование требует тщательного изучения материалов, скрупулезных формулировок и внимательного редактирования, что сводит к минимуму юридические основания для предъявления иска. Одним из главных элементов этого процесса являются хорошо подготовленные интервью. Можете назвать это страховкой от обвинений.

Вы задаете все вопросы, которые должны задать. Но при этом вы должны избегать ситуаций или высказывать мысли, которые могут быть истолкованы как свидетельство предубеждения или злого умысла.

Некоторые журналисты имеют привычку делать утверждения с тем, чтобы собеседник либо подтвердил, либо опроверг их слова. Избегайте утверждений, которые адвокат человека, о котором вы пишите, может впоследствии квалифицировать как клеветнические. Легче идти прямым путем и задавать вопросы. Следите за тем, чтобы каждая ваша реплика заканчивалась вопросительным знаком.

Вместо утверждения: "Значит, мэр брал деньги с застройщиков" лучше спросить: "А деньги с застройщиков мэр брал?"

По той же причине будьте осторожны в своих разговорах с третьими лицами. Не исключено, что вам придется интервьюировать друзей, знакомых или деловых партнеров объекта вашего расследования. Можете не сомневаться, что в самый разгар расследования ему будут переданы все ваши вопросы и высказывания, причем часто в извращенном виде.

Соблюдайте осторожность и в разговорах с коллегами. Журналисты любят посплетничать, и не исключено, что среди их многочисленных знакомых попадутся люди, связанные с объектом вашего расследования.

Утечки информации бывают непреднамеренными и преднамеренными. В одном из расследований деликатного свойства, которое мне пришлось проводить несколько лет назад, объект расследования сообщил мне, что получал регулярные сообщения о ходе расследования из моей газеты.

Мэри Харгроув выработала для себя правило, которому всегда следует. Когда вы говорите с человеком, который относится к объекту расследования с явной антипатией, попросите охарактеризовать положительные качества объекта. И, наоборот, если ваш собеседник сочувствует объекту расследования, попросите назвать отрицательные качества. При этом вы сами приходите к более сбалансированной оценке объекта расследования, а с юридической точки зрения вы подтверждаете отсутствие злого умысла. У правила Мэри Харгроув есть еще одно достоинство: с его помощью можно оценить объективность собеседника или его приверженность одной из крайних позиций в отношении объекта расследования.

Сама Мэри Харгроув не очень доверяет крайним точкам зрения и больше полагается на мнения, находящиеся ближе к центру.

Даже после проведения последнего интервью ваши заботы не кончаются. Иногда вам приходится держать ответ за те статьи, которые к этому времени опубликованы. Мэри Харгроув из "Арканзас Демократ-Газетт" старается встретить эту проблему во всеоружии. Она носит с собой вырезки всех своих статей.

Она вспоминает, как один из объектов ее расследования заявил при первой встрече, что читал ее статью о себе, где все было наврано.

Мэри достала из портфеля вырезку и красный карандаш и предложила отметить все неточности, чтобы потом их обсудить. Перечитав статью несколько раз и ничего не отметив, ее собеседник, наконец, удовлетворенно воскликнул: "Вот! Здесь написано, что я присвоил 300 тысяч баксов, а я присвоил 500". Журналистка обещала исправить неточность.

От заключительного интервью часто зависит успех или провал расследования, поэтому его следует тщательно планировать.

Здравый смысл подсказывает, что проводить интервью с лицом или лицами, которых касается расследование, целесообразно на этапе, когда работа практически закончена. Но многие журналисты, специализирующиеся в этой области, считают, что эти интервью следует проводить в начальной стадии расследования.

Так, Олив Толли из "Даллас Морнинг Ньюс" предпочитает перед завершающим интервью встретиться с основным героем разоблачительной статьи в начале расследования для дружелюбной беседы. При последней встрече журналист может упомянуть другие интервью и попросить собеседника свести концы с концами.

Однажды Толли расследовала отношения мэра городка в окрестностях Далласа с обанкротившимся банком. Газета пыталась выяснить, имела ли место полюбовная сделка, или же деньги были переведены в этот банк сознательно. В ходе расследования мэр объявил, что не будет баллотироваться на второй срок, и в связи с этим Толли обратилась к нему с просьбой об интервью. Но с самого начала она перевела разговор на отношения мэра с банком. Сообразив, что эта тема интересует газету не меньше, чем его предстоящая отставка, конец интервью мэр провел в агрессивно-оборонительном тоне.

Мэри Харгроув считает, что, имея дело с бизнесменами или чиновниками, лучше планировать интервью с ними на начальном этапе расследования, поскольку они все равно рано узнают от других, что журналисты интересуются их деятельностью.

Подготовка

Когда наступает время интервью с человеком, находящимся в центре вашего расследования, огромное значение приобретает планирование.

Запишите все вопросы, которые нужно задать. Если у вас достаточно времени, лучше начать со спокойных вопросов и приберечь острые напоследок. Но эта система не всегда срабатывает.

Мэри Харгроув рекомендует заготовить два комплекса вопросов - один по полной программе и второй - сокращенный, на случай возможных неожиданностей.

Она вспоминает 1984 год, когда брала интервью у главы Управления здравоохранения штата Оклахома. Термометр зашкаливал за 40 градусов, и в заведениях для душевнобольных пациенты умирали от жары.

Начальница Управления только что вернулась из отпуска на Аляске и обещала журналистам час на интервью. Но когда корреспонденты вошли в кабинет, она раздраженно предупредила: "У вас 15 минут". Пришлось вместо заготовленных "для раскачки" вопросов об отдыхе сразу же ставить лобовой вопрос об умирающих от жары пациентах.

В интервью важна формулировка вопросов. Нередко объект вашего расследования соглашается на беседу с журналистом в присутствии своего адвоката. Легко допустить, что юрист будет внимательно прислушиваться к разговору в поисках повода для предъявления иска.

Проведение интервью

Нередко герои ваших расследований уходят в кусты. Они соглашаются на встречу с журналистом, но в последний момент передумывают. А вам что делать?

"Это ваше право, - говорит в таком случае Мэри Харгроув. - Но давайте поступим так: прослушайте мои вопросы и можете на них не отвечать. Однако у нас готова к печати серия статей о том-то и о том-то. Не очень-то красиво, если вы не отреагируете на выступление печати. Повторяю - решение за вами. Но на некоторые вопросы вы легко смогли бы ответить прямо сейчас".

Как правило, вопросы выслушиваются хотя бы из любопытства. При этом собеседнику трудно воздержаться от комментариев.

Олив Толли также приводит случай из практики, когда нужно было взять интервью у комплексовавшего врача, который "шарахался" от прессы. Она сказала: "Никто не может заставить вас говорить. Но давайте условимся: как только мой вопрос вам не понравится, пошлите меня к чертям".

Интервью продолжалось три с половиной часа. По окончании интервью доктор сказал, что никогда еще не беседовал таким образом с корреспондентом. У него всегда складывалось впечатление, что его не слушают.

Иногда люди увиливают от интервью несмотря на бесконечные просьбы по телефону. В этом случае следует послать письмо, желательно заказное, с уведомлением о вручении. В письме напишите о цели вашего расследования и вопросах, которые вы хотите задать. Дайте понять, что интервью необходимо для того, чтобы показать позицию человека, которого ваше расследование касается.

Такую тактику с успехом применяла Мэри Найсуэндер из газеты "Лонг Бич Индепендент Пресс-Телеграм". Она вспоминает: "Когда в округе Марин, штат Калифорния, была арестована черная активистка левого движения Анжела Дэвис, она отказывалась говорить с кем-либо, но со мной она встретилась, когда я направила письмо ее адвокату".

В письме Мэри советовала предпринять усилия к тому, чтобы судебное заседание происходило в Сан-Хосе, что обеспечило бы лучшее освещение процесса прессой штата.

В другой раз Найсуэндер захотела взять интервью у серийного убийцы и направила ему письмо в тюрьму. Письмо вернулось с пометкой "Не принято адресатом". Тогда она написала адвокату, указав, что хотела бы всего-навсего узнать, каким был убийца в жизни - были ли у него семья, друзья, собака… Интервью состоялось, и журналистка выполнила обещание, не задав ни одного вопроса о зверских убийствах. Конечно, это был неполный рассказ, но он был опубликован. Через неделю из тюрьмы позвонил убийца и сам пригласил журналистку, не обусловив интервью никакими предварительными обещаниями. На этот раз он откровенно рассказал о преступлениях и даже показал журналистке дневник, в который аккуратно заносил подробности изнасилований, садистских убийств и избавления от трупов.

Его рассказ был опубликован на следующий день и позже был использован в суде, приговорившем его к смерти в газовой камере.

До приведения приговора в исполнение он продолжал звонить журналистке, рассказывая о своих проблемах с женщинами. В тюрьме он женился, приставал к своей приемной дочери, когда она с матерью навещала его в тюрьме и т.п.

"Он никак не мог закончить интервью", - говорит Найсуэндер.

Журналисты этим тоже грешат.

Нужно ли быть дружелюбным?

Будучи по натуре благожелательной, Олив Толли имеет обыкновение брать интервью в дружелюбном тоне, не становясь сразу в антагонистическую позицию.

"Прежде всего надо работать честно, - говорит она. - Я предупреждаю собеседников, что они не будут удивлены тем, что я напишу, потому что каждую деталь я обговорю с ними заранее".

Она вспоминает интервью с врачом в связи с предполагаемым расходованием денег одной некоммерческой организации не по назначению. Собеседник очень нервничал.

"Он думал, что я его с ходу расстреляю. Но я сказала: "Послушайте, я много узнала о вас хорошего и плохого. А сейчас я хочу услышать от вас, что произошло на самом деле. Я поговорила со многими, но хотела бы услышать ваше мнение".

Врач рассказал Толли многое, о чем она еще не знала. Время от времени для проверки информации она задавала ему вопросы, ответы на которые ей были известны. Откровенные и честные ответы собеседника дали Толли основание больше доверять новой информации.

Толли считает, что открытый и честный подход к собеседнику окупает себя. "Даже когда я беседую с объектом расследования, я говорю, что моя задача - узнать правду, какой бы она ни была, поэтому я, возможно, буду говорить неприятные вещи, чтобы дать собеседнику возможность изложить свою версию событий".

Умение услышать

Иногда говорят, что у каждого журналиста имеются маленькие хитрости для выуживания информации у людей, которых они интервьюируют. Возможно, это так. Но лучше забыть о хитростях, ибо они могут обернуться против вас.

Чтобы хорошо начать и провести интервью, лучше всего действуют честность, открытость и простота. Однако для решающего интервью журналист должен обладать даром психолога.

В этом случае вы будете иметь дело с собеседником, который вряд ли будет спокойно реагировать на вопросы журналиста, пытающегося докопаться до неприятных вещей, которые интервьюируемый хотел бы скрыть. Он будет осторожничать, заговаривать вам зубы и увертываться.

Журналист не может заставить собеседника говорить, тем более - выкладывать всю правду. Успех интервью часто зависит от того, насколько журналист понимает психологию собеседника, насколько он может манипулировать его беспокойством и напряженностью, чтобы вытянуть нужный ответ.

Назовем это техникой, а не хитростью. Опытным журналистам известны технические приемы, рассчитанные на то, чтобы заставить упрямых собеседников разговориться.

Приведем несколько примеров.

• Использование паузы. Вы задали вопрос и получили ответ. Вместо того чтобы тут же выпаливать следующий вопрос, повремените, чтобы создать впечатление, что вы хотите услышать больше. Природа не терпит пустоты. А человеческая природа не терпит молчания в ходе интервью. Часто ваш собеседник не выдерживает наступившей паузы и продолжает говорить, сообщая нечто, что вы хотели бы услышать.
• Поддразнивание. Еще один полезный тактический прием состоит в мимоходном упоминании каких-то мелких фактов, которые стали известны вам в ходе расследования. Эти факты небезразличны для интервьюируемого, который хотел бы знать, что еще вам известно. В этой ситуации ваш собеседник скорее скажет правду, опасаясь быть пойманным за руку, если он даст ложную информацию.
  Несколько лет назад я проводил журналистское расследование махинаций окружного прокурора в штате Орегон. У меня была информация, что он прикарманивает значительные суммы, разъезжая с лекциями по стране и даже с заездом в Канаду от имени общественной организации, выступавшей за запрет марихуаны. В представленных отчетах о поездках указывалось, что стоимость авиабилетов должна возмещаться за счет федеральных субсидий. В действительности он организовал в своем округе частное лекционное бюро, которое кредитовало его поездки. Получая от нескольких общественных организаций возмещение одних и тех же транспортных расходов, он рассчитывался с лекционным бюро, оставляя себе изрядный куш.
  В ходе интервью я время от времени походя называл имена организаторов лекций в различных городах, а под конец прямо спросил, сколько ему удалось таким образом заработать. "О, тысяч пять-шесть", - ответил он. Это было значительно больше, чем мне удалось документально подтвердить.
  У Мэри Харгроув есть другой прием. Если сумма вам не известна, можно сформулировать вопрос так: "Я слышала, что вы на этом заработали 10 тыс. долларов". Если даже сумма вам известна, ответ может каким-то образом дополнить имеющиеся сведения.
• Лучший метод. Чаще задавайте самый простой вопрос: "Почему?" Задавайте его снова и снова.
  Самый простой вопрос обычно бывает самым лучшим. Может быть, это звучит упрощенно, но журналисты всегда должны иметь это в виду, потому что они легко могут оказаться жертвами нарочитого усложнения проводимых расследований.
  "При всем вашем опыте, - говорит Олив Толли, - простой вопрос задать труднее, потому что ваша голова забита мыслями, охватывающими слишком обширное поле. Одна мысль обгоняет другую. Но самые простые вопросы типа "Почему?" приводят к лучшим ответам. В ответ на развернутый вопрос-рассуждение ваш собеседник может просто кивнуть, что сойдет разве что для телевидения".
  И еще один аргумент в пользу простых вопросов - они оставляют меньше возможностей для увиливания.
• Конкретность. Формулируя ваши вопросы, облекайте их в прямую, краткую и конкретную форму. Такие вопросы дают вам больше шансов получить прямые ответы.
  Написав статью о том, как муниципальные власти города Такома (штат Вашингтон) с легкостью дали полумиллионный кредит ненадежному подрядчику, который тут же обанкротился, я получил неподтвержденные сведения, что это дело рассматривается федеральной прокуратурой. Зная наверняка, что прокуратура не станет ни подтверждать, ни опровергать эту информацию, я позвонил чиновнику муниципалитета, отвечающему за кредиты, и попросил сообщить, когда получена повестка федеральной прокуратуры. До этого муниципальные власти не стали бы обсуждать со мной этот неудачный кредит. Но предполагая, что мне все известно, чиновник подтвердил получение повестки и сообщил другие подробности.

Мораль: Пусть они думают, что вам все известно, и вы хотите получить только их оценку событий.

Правильно ли я вас понял?

В ходе интервью настаивайте на том, чтобы ваш собеседник разъяснял свои слова и давал пояснения к документам.

Иногда вы повторяете за собеседником очевидные вещи, и он соглашается. Так случилось в ходе проводимого мной расследования неудачного кредита в городе Такома.

В материалах одного гражданского дела я обнаружил служебную записку от заведующего отделом городского развития руководителю муниципалитета, в которой излагался весь сценарий предоставления кредита и его печального конца.

Из служебной записки следовало, что кредит был предоставлен из желания помочь бывшему члену городского совета, ставшему затем подрядчиком, которому надо было расплатиться за другой кредит, полученный несколько лет назад. В муниципалитете был поспешно оформлен кредит другому подрядчику, который через несколько месяцев отдал концы.

Когда я брал интервью у бывшего члена городского совета, я зачитал ему служебную записку и спросил: "Так вам оказали дружескую услугу, не так ли?" Ответ был положительный.

С признания бывшего члена городского совета в том, что его приятели в мэрии оказали ему услугу, поставив на кон казенные деньги, начиналась статья, опубликованная в результате журналистского расследования.

"Надо не только слушать, что они говорят, - считает Мэри Харгроув, - но и интерпретировать полученные ответы, а затем требовать объяснения".

Она применяет такие вопросы, как: "Я поняла вас так-то и так-то, правильно?" или "Вы только что сказали, что не одобряете действий господина Х. Я вас правильно поняла?"

Отправляя журналистов своей газеты на задание, она учит их перефразировать ответы интервьюируемых и давать им возможность исправить неточную интерпретацию или же подтвердить услышанное.

Наблюдайте

Успех интервью в умении хорошо слушать. Но надо и наблюдать.

"Хорошо слушать - значит услышать не только то, что сказано, но и то, что не сказано, - говорит Мэри Харгроув. - Интонации, движения глаз, рук и вообще язык жестов являются неотъемлемой частью интервью. Часто ваши собеседники в ходе интервью теряют контроль над собой. Это может быть интересно для телевидения, но не для печатной прессы, так что вам следует не доводить до этого. Вы можете услышать, как сорвался голос - это сигнал. Вы можете увидеть подергивающиеся уголки губ или слезы на глазах. Это еще один сигнал опасности. Важно не дать собеседнику окончательно впасть в истерику, поскольку в большинстве случаев повторить интервью после этого уже не удастся. В этих случаях я пытаюсь осторожно сменить тему".

Харгроув считает, что выражение лица собеседника может подсказать некоторые выводы. Вот гипотетический пример, который она сама приводит: "Когда вы говорили об этом, г-н Смит, вы поджали губы. Что бы это значило? Ваш голос звучал уверенно, но я не почувствовала на вашем лице уверенности. Может быть, вы что-то не договорили?"

А про это вы слышали?

Еще один прием, которым пользуется Мэри Харгроув, заключается в том, чтобы дать возможность собеседнику подтвердить мнение других о его личности.

В ходе интервью с Ричардом Робертсом, сыном евангелиста Орела Робертса, вымогавшего в свою пользу крупные суммы от верующих, она попросила его прокомментировать слова старушки, увидевшей, как он садится в свой "Корвет": "Они живут в домах, которые стоят миллионы долларов, а я посылала им деньги из своего пособия, не зная, насколько они богаты. Меня просто надували".

"На всех не угодишь", - ответил Робертс.

Конечно, это деталь, но она многое говорит читателям о Робертсе.

Когда интервьюируемый сам признает народную молву, газете не грозят упреки в наговоре.

Ссылки на бытующее мнение помогают журналисту, если он сам не хочет поднять тот или иной вопрос.

"Говорят, что вы это сделали. А вы слышали такие разговоры?"

Добивайтесь правдивых ответов

В ходе решающих интервью Мэри Харгроув разрешает собеседнику лишь пару "ошибок", прежде чем припереть его к стенке противоположной информацией.

"Обычно, когда они врут или когда кажется, что они врут, в первый раз я им спускаю. На второй раз я начинаю их подкалывать, а на третий - предъявляю свои данные, опровергающие их слова".

Но она не обвиняет собеседников во лжи, а говорит нечто вроде: "У меня не сходятся концы с концами, давайте разберемся… Вот вы говорите так, а в этом документе все иначе. Как получилось, что у нас имеются две версии?"

Часто интервью превращаются в борьбу умов. И объем информации, получаемый в итоге, зависит от умения журналиста докапываться до истины.

Может быть, прикинуться несообразительным?

Толли, по характеру деревенская девушка из Техаса, пользуется еще одним приемом. Она прикидывается несообразительной.

Если журналист оказывается чересчур сильным, создавая впечатление, что ему все заранее известно, у собеседника может возникнуть сомнение, нужно ли интервью вообще.

После одного такого случая, когда интервью практически сорвалось, в ходе следующего важного интервью Толли уже осторожничала: "Да что вы? Действительно? Что вы говорите! И что же дальше?.."

Запугивание

Одна из наиболее трудных ситуаций возникает, когда человек, у которого нужно взять интервью, требует, чтобы вопросы ему были переданы в письменном виде. Обычно это означает, что и ответы будут письменными.

Естественно, письменные вопросы и ответы - это не интервью. Они никогда не заменят свободно текущей беседы лицом к лицу или по телефону.

Мэри Харгроув все-таки иногда соглашается с требованием представить вопросы в письменной форме. "Мы делаем это только для того, чтобы продемонстрировать честный подход и возможность выслушать все точки зрения. Но это допустимо лишь в исключительных случаях".

При этом она выставляет свои условия. "Я оговариваю за собой право редактировать ответы или просто не публиковать их. Ведь меня лишают возможности задать уточняющие вопросы".

Иногда люди, у которых надо взять интервью, соглашаются в конце концов только на краткую встречу.

Олив Толли встретилась с подобной ситуацией, проводя журналистское расследование состояния тюремных больниц, за которое была выдвинута на Пулитцеровскую премию.

Несколько раз чиновники тюремной администрации откладывали интервью. Наконец они сообщили, что готовы встретиться с Толли не более чем на час. Но интервью продолжалось два часа с половиной.

"Я сказала им, - вспоминает Толли, - что можно закруглиться за полчаса. Но тогда я напишу в газете, что мне не дали возможности просто задать вопросы, что вы не посчитали тему достаточно важной, чтобы обсудить ее с журналистом. Это не в вашу пользу".

Не все объекты расследования покорно соглашаются на интервью. Они практикуют тактику запугивания. Иногда это устные угрозы, в других случаях - более материальные формы.

В середине 1980-х годов я и мой коллега брали заключительное интервью у президента замешанной в злоупотреблениях сберегательно-кредитной ассоциации Южной Калифорнии. Встреча состоялась в конференц-зале шикарной юридической фирмы в Беверли-Хиллз.

У нас был с собой диктофон, но его можно было сравнить с игрушечным пистолетом против тяжелой артиллерии по ту сторону стола.

Юристы президента ассоциации привели человека с машинкой для стенографирования и техника с диктофоном, чтобы не пропустить ни единого президентского слова.

Юристы настаивали на видеомагнитофоне, но мы отказались.

Президента ассоциации представляли два юриста - один известный криминалист, а другой - специалист по искам о пасквилях, выигравший крупное дело против таблоидной газеты, в которой сообщалось, что телезвезда Кэрол Бернет появилась на публике под хмельком.

В подобной ситуации остается только не обращать внимания на все эти средства запугивания и проводить интервью по заранее разработанному плану.

Но запугивание этим не кончилось. В течение нескольких месяцев в газету шел поток угрожающих писем от юриста, специализирующегося по делам о пасквилях.

Мэри Харгроув вспоминает дело о возмещении расходов домов престарелых в Оклахома-сити, которое она расследовала. В частности, выяснилось, что управляющие домами престарелых закупали себе "Корветы" в качестве служебных машин. Она должна была взять интервью у одного-двух из них, но на встречу явились шестеро с видеокамерой, которую буквально совали ей в лицо. Харгроув не придала этому значения, поскольку у нее был свой диктофон.

Заключение

Всегда важно помнить, для чего вы это затеяли.

Кульминацией процесса расследования является ваша встреча с человеком или людьми, о которых вы хотите написать. Вы выкладываете все, что вам удалось выяснить, и спрашиваете их: "Как вы это объясните? Что ответите? Почему это произошло? Что вы должны сказать по поводу произошедшего?"

Но надо дать им возможность отреагировать. Вы делаете это во имя справедливости. Вы делаете это во имя точности. Вы делаете это и потому, что решающее интервью, которое так или иначе прозвучит в вашей статье, является важнейшим и наиболее трудным этапом всего расследования. При удачном его завершении вы получаете великолепные цитаты, неожиданные признания, потешные объяснения и - самое главное - подтверждение или опровержение выводов, к которым вы пришли в ходе расследования. Если все срабатывает, хорошее журналистское расследование может стать великолепным журналистским расследованием.

Джерри УРХАММЕР,
журналист с 40-летним стажем

Автор был президентом Содружества журналистов и редакторов, занимающихся расследованиями

Материал сайта Национального института прессы

К оглавлению книги...

Другие материалы по теме...

СМИ вообще | пресса | радио | телевидение | интернет