СМИ вообще | пресса | радио | телевидение | интернет

под
стр-р-рашным
названием (самой
редакцией
придуманным
и с
автором,
как водится, не согласованным), но зато сме-стившем акценты смысла
публикации:
"3
часа до смерти".
Я же предпочел
бы заголовок
спокойный и
вовсе
не
"рыночный",
но
что
было делать, когда поезд ушел и уже
к вам,
читателю, приближается? Поплакать в жилетку?
Желаю
вам
доброго
свидания
с
коммерческим
заголовком;
авось
не
купитесь.
РЕНОМЕ
Не
люблю
сенсаций. Возможно,
потому,
что
никогда
не
умел
писать
репортажи. Оказавшись свидетелем или даже
участником каких-было невероятных
событий,
никогда
не торопился
по-репортерски
на
газетную полосу.
Такой
журналистский "хлеб" считал относительно легким, так как материал не успевал
утяжелиться
размышлениями,
для которых,
согласитесь, необходимо
время. В
итоге я неизменно опаздывал со своими историями на встречу к читателю, но не
завидовал первопроходимцам нашей печатной целины: надеялся, что когда-нибудь
догоню.
Особенно
мне
интересно
было
копаться
и
выкапывать
свежие
тематические повороты именно на
тех дорогах,
по которым уже прошли до меня
многочисленные резвые (и непременно отмеченные талантом) репортеры.
Еще одно соображение: прежде я наивно полагал, что любое событие, когда
бы
оно
ни
происходило
и
когда
бы
ни
достигало
широкой
известности,
самодостаточно
в
том
смысле, что
главное как раз другое: чтобы
события,
наоборот, не
было,
и
еще
надо
молить
Господа Бога, чтобы его
не
было
никогда.
Вспоминаю старый оптимистический
одесский анекдот: "Жора, ты пока
жарь, а рыба
будет!" В анекдоте - пусть будет, а в жизни - нет,
не надо. В
минувшей истории, которую я намерен вам
рассказать,
"рыба",
к
сожалению,
была.
Четверть века назад мне удалось чудом
избежать авиационной катастрофы.
Случилось
так, что
в самолете
находился пассажир,
который еще
в воздухе
обнаружил неисправность и успел сказать пилотам, а уж те ломали головы,
как
спасать
машину.
И,
представьте
себе,
спасли:
экипаж
и
сто
двадцать
пассажиров
имели дело с первым
и,
кажется, единственным случаем выживания
этого типа самолетов,
причем именно с такой неисправностью. Если вы пока не
почувствовали горькую "изюминку" события (а чуткий читатель обычно угадывает
такие вещи), скажу: человеком, распознавшим неисправность, был, извините, я.
Увы, из песни, предложенной вам, местоимение "я" выкинуть уже невозможно.
Написать репортаж по горячим
следам можно
было, и нашлась
бы газета,
которая рискнула бы на
публикацию (и она была: моя "Комсомольская
правда",
где
я
работал в
ту пору корреспондентом), и
нашелся бы редактор, который
сумел бы без особых
потерь преодолеть
цензуру (он тоже был:
Борис Панкин,
бывший, с моей точки
зрения,
лучшим
Главным за всю
историю существования
"Комсомолки"), а вот репортаж я написал бы в спокойных тонах, и назывался бы
он, конечно, не
"Катастрофа" и даже
не "Самолет разрывает небо столицы", а
без каких-либо претензий на сенсацию.
Но рука моя не потянулась
к перу. Я не только близким, но и дальним не
стал рассказывать о пережитом, а возможность писать вообще отложил до лучших
времен, пока сам не успокоюсь и
пока не родится мало-мальски стоящая мысль.
Потекли
дни
и
месяцы,
потом годы,
которые докатились
до
сегодня.
Все
минувшее
время
я категорически
отказывался летать самолетами (на
отдых и
даже в командировки), буквально сойдя с
неба на
землю: поезда, автомашины,
теплоходики, да
хоть лошадки. В небо душа
не пускала. Более того, я упорно
избегал встреч
с коллегами-журналистами,
вместе с
которыми оказался тогда
над землей. До
сих
пор
не знаю, известно ли
им, что
в
действительности
произошло тогда с самолетом и в самолете, в каком кошмаре был экипаж (о себе
не говорю), каким странным ..далее 

Другие материалы по теме...

СМИ вообще | пресса | радио | телевидение | интернет