СМИ вообще | пресса | радио | телевидение | интернет

когда
она давала "макаронину",
пострадавший отлетал от нее,
считалось, на
расстояние,
равное
футбольному пенальти. При
мне,
конечно, она никого не
трогала, но
я
случайно
увидел, как она подошла к губастому
мальчишке лет
восьми, чтобы сделать ему замечание, и,
быть может, даже вполне невинное, а
он
привычно
поднял
руки
и
закрыл
ими голову.
Про этого губастика
мне
сказали,
что
он один опровергает все дурные мнения о приемнике: раз десять
убегал из дома и, словно намагниченный, сам приходил на Даниловский вал, 22.
Каждый раз его для острастки сажали на трое суток в карцер, потом переводили
в
"отделение"
месяца на два,
пока списывались с
его родителями, если
не
ошибаюсь,
в
Тюмени
и
сколачивали
группу
в
том
направлении,
затем
с
экспедитором отправляли домой, и через полгода
он возвращался в приемник. Я
отвел губастика
в
сторону, присел перед ним
на корточки, посмотрел ему
в
глаза и
тихо спросил:
"Здесь
лучше,
чем дома?"
Он длинно
и
прерывисто
вздохнул, тоже посмотрел мне
в глаза и шепотом ответил: "Ага, здесь печенье
дают".
Я дописал
первую статью, прибавив
несколько
новых абзацев, в
том
числе эпизод с губастиком, и начиналась
она уже так: "Трижды судьба сводила
меня с этим домом, не дай
вам Бог увидеться с ним хоть
единожды..." По уже
знакомой
причине
статью
не
напечатали,
но
нам
вновь
удалось
создать
комиссию.
Я далеко ушел от Бориса
и скоро вернусь к нему, хотя возвращение будет
безрадостным, так что уж лучше оттянуть этот момент.
На Даниловском валу меня ждали
примерно так,
как
в продовольственном
магазине
-
контрольную
закупку:
со
страхом
и
неприязнью. Однажды
вся
комиссия попала на
праздник песни,
который
проходил в
подвале-клубе. Хор
строем вывели на сцену, их было человек пятьдесят, стриженных, как один, под
"нулевку", Серов шепнул мне хвастливо, что ни в одной школе я не найду такой
массовости.
Они
запели
"Бухенвальдский
набат":
"Люди
мира,
на
минуту
встаньте..."
-
это
было совершенно невыносимое
зрелище. Я вновь
дописал
статью.
А
потом,
через
два
года,
снова пришел
в
детприемник, уже
по
поручению журнала "Юность". И
еще через полтора года. В конце концов статью
напечатали. Через десять лет. Она прошла в "Комсомольской правде" 16 февраля
1966
года уже
под
названием
"Конец
холодного
дома" и вполне
могла
бы
начинаться словами: "Шесть раз судьба сводила меня с этим домом..."
Я все-таки их дожал.
Годом раньше мы
с
Анатолием похоронили маму. На ее имя шли
от Бориса
письма, в том числе пришло и последнее, у меня сохранившееся. Он давно вырос
из
детдомовского
возраста,
получил
профессию
фотографа
и
работал
по
оформлению витрин
и
залов калининградского
универмага "Маяк". Борис писал
моей маме, что дела его складываются прилично, вот
только иногда побаливают
почки, приходится полеживать в больнице, о детприемнике он и думать забыл, -
это, вероятно, в ответ на мамин вопрос в одном из ее писем. Все время, писал
Борис, уходит на работу и еще на славную девушку по имени Галя, ее выдвигают
на
заведование
секцией,
а фамилию ее
писать нет
смысла,
тем
более что
продавщицы
универмага
зовут
друг
друга
не по
фамилиям, а
по
именам и
отделам, в которых они
работают, и звучит это забавно, почти как у Фенимора
Купера: Джон Ястребиный Коготь, Таня Мужская
Одежда, Вера Головные Уборы, а
вот
его
Галя
-
Хозяйственные Товары, и мне приписка:
"Приезжайте,
дядя
Валера, для вас тут найдется о чем писать".
Штат надзирателей
к
моменту
публикации ..далее 

Другие материалы по теме...

СМИ вообще | пресса | радио | телевидение | интернет